Хотелось бы до конца разобраться с историей о твоем русском происхождении. Ты живешь в Германии, но родился в России, так?

Я родился в Москве, жил на станции метро «Университет». В 1991 году с мамой переехал в Германию. Там жил недалеко от Франкфурта-на-Майне. В те времена Франкфурт был столицей электронной музыки в Германии, поэтому я рано влился в тусовку. Но у меня всегда была какая-то связь с Россией, все-таки я там родился и рос.

Знаешь, вообще, очень классно быть русским и немцем, занимаясь таким проектом, как Boiler Room. Я очень точный человек, все делаю вовремя — это немецкая часть. А русская — это… Ну все нахуй, если не работает, заново построим. (Смеется.) Так что это отличная комбинация.

 Как, по-твоему, изменилась Москва за годы твоего отсутствия?

Помню, когда мне исполнилось 18, у меня появилась возможность вернуться в Россию. Я катался так каждый год в Москву навестить семью, ну и потусоваться немного. И очень долгое время мне казалось, что андеграундной культуре при таком потенциале здесь очень тяжело развиваться. У людей был интерес к электронной музыке, но в самостоятельную сцену это как-то не формировалось. Но в течение последних пяти-шести лет все полностью изменилось. Возможно, дело в том, что сейчас выросло то поколение новой России, которое не знало Советского Союза. Именно это дало возможность Москве стать более интересным городом как для просто креативных людей, так и по части музыки в целом. Но я очень давно не жил в Москве, обычно приезжаю по делам, а так очень трудно понять город. Поэтому надеюсь, что в ближайшее время удастся побольше времени у вас провести.

 Есть ли любимые места в Москве?

В плане клубов мое самое любимое место — это «НИИ». Понимаешь, там сразу видно, что его сделали люди, которые любят музыку, для таких же, как и они сами. Это не бизнес. Бывают вечеринки, где клуб — это просто бар, и диджей играет, только чтобы бар продавал больше напитков. А такие места, как «НИИ», стараются развивать культуру. Мне это очень нравится. 

У нас, кстати, сейчас после Present Perfect в Петербурге пройдет мероприятие в Москве, о котором мы уже объявили. Но еще я хочу провести небольшой Boiler Room в «НИИ». Надеюсь, будут играть Vtgnike, Липелис и Кедр Ливанский. Но пока мы все это обсуждаем с ребятами.

 Можешь поподробнее объяснить про отношения бизнеса и андеграунда?

Не пойми неправильно, я только за то, чтобы люди зарабатывали деньги и могли счастливо жить, занимаясь своим делом. Но для меня проблематично, если андеграунд становится бизнесом.

 Где проходит грань между ними?

Андеграунд — это не бизнес-модель, это набор ценностей. Это означает, что музыканты могут быть популярными и постоянно ездить в туры, а люди — покупать их пластинки. Но основой всегда будет оставаться образ мышления. С одной стороны, будет то, что ты создаешь, а с другой — то, как ты относишься к сцене, как взаимодействуешь с людьми, которые и сделали тебя успешным. Я безумно рад, что сейчас музыка и андеграундная культура стали максимально популярны. 

Музыкант перестает быть частью андеграунда ровно в тот момент, когда он отказывается от своих корней, от слушателей и от своей сцены. Поэтому мы в Boiler Room занимаемся тем, что даем неизвестным музыкантам шанс быть услышанными, чтобы они могли найти свою аудиторию. У нас, например, есть ребята с Камчатки, которые присутствуют чуть ли не на каждой трансляции. Я считаю, что они являются такой же важной частью Boiler Room, как и я со своей командой, потому что ими движет та же страсть относительно музыки. Мы точно знаем, что стоит за этой культурой, и никогда от нее не уйдем — это часть нашей ДНК.

 Что мотивирует тебя по-прежнему заниматься Boiler Room?

Я вырос в деревне. Нельзя жить в бОльшей немецкой деревне, чем я жил. Я был единственным иностранцем в школе. Там не было ничего, поэтому интернет очень сильно мне помог сформировать культурные предпочтения. И меня как раз мотивирует то, что я помню это ощущение, когда ты не имеешь доступа к музыке, культуре, к людям, которые там вращаются.

Вообще, в центре рассказа стою не я, а фактическая ответственность. То, что мы поставили на ноги, теперь необходимо двигать дальше и делать самый качественный проект, который только возможен. Создавать контент, который артисты могли бы использовать хоть через 10 лет.

 Ваши мероприятия по сути закрытые. Почему вы решили придерживаться такой концепции?

Когда мы были детьми, нас не пускали в клубы, и вот мы решили сделать свои эксклюзивные вечеринки. (Смеется.) Шучу, на самом деле это совсем не главная идея. Потому что, когда только начинался Boiler Room, в первую очередь у нас была идея репродуцировать именно то чувство, когда ты сидишь у друга на диване, а он просто играет музыку для своих ребят.

Для этого нам необходимо создавать безопасную и позитивную атмосферу. Поэтому поначалу на наши трансляции мы приглашали только друзей-диджеев. Никогда не было никаких там суперкрутых деток и прочих випов, нахер это дерьмо. Так вот, самое классное, что за все время наших мероприятий ничего не было ни разу украдено. Только два раза кто-то напился так, что их тошнило. Один из них, кстати, был русский. (Смеется.)

Помню, как-то я приехал в Москву, когда как раз проходила первая «Арма». Так вот я был в шоке, что в техно-клубе был VIP-вход: мне кажется, это не совсем нормально. Мы вообще против эксклюзивности. Поэтому мы прибегаем к таким схемам, как RSVP, просто для того, чтобы дать шанс любому попасть на мероприятие. Все эти VIP, специальное обслуживание — на хрен. Это не часть нашей культуры.

 В чем заключается основная цель Boiler Room?

Мы должны стать чем-то вроде всестороннего архива андеграундной музыкальной культуры. Чтобы любой человек через 20 лет мог зайти к нам на сайт и увидеть, а главное, почувствовать, каково было являться частью этого движения в конкретный момент.

 Есть ли у тебя какие-то определенные жизненные правила?

Я как раз недавно думал об этом. Все-таки мне уже 33 года — это, конечно, не очень много. Но иногда я чувствую, что я самый старший на той или иной вечеринке. Что в целом хорошо, потому что это значит, что общество развивается. Так вот, одно из главных правил мне недавно подсказал Деррик Мэй: «Оставайся голодным». А второе: всегда будь вежлив. Я думаю, это самые главные вещи в жизни, о которых всегда стоит помнить.

Если тебе кажется, что ты чего-то не можешь, то нужно это обязательно попробовать, иначе ты никогда не узнаешь, где границы твоих возможностей. Это звучит как клише, но это самое важное. И, черт побери, будь вежлив, чувак… Сейчас в мире происходит очень много ужасных вещей, поэтому последнее, что нужно планете сейчас, — это очередной ублюдок. Нужно просто помогать людям, не требуя ничего взамен, все рано или поздно воздастся. Лично я верю в концепт кармы именно как социальной энергии. Это не какой-то новомодный бред, просто то, как ты подаешь себя обществу, так оно и будет тебя воспринимать. Особенно если ты ведешь себя как урод.

 Устаешь от тусовок?

Знаешь, чем больше я работаю с электронной музыкой, тем меньше тусовок в моей жизни. Хотя я и не устаю от них, я социальный человек, для меня важно быть частью всего этого. Кроме того, что я никогда не принимал наркотики, так что эта часть тусовок проходит мимо меня. Поэтому я и не устаю от вечеринок: для меня важно само взаимодействие людей между собой. Я не из тех, кто говорит: «Да-а-а! Погнали закинемся экстази и расплавимся нафиг на танцполе!» Ну а если вокруг приятные люди и играет классная музыка, то как от этого можно устать?

Если тусовка для тебя — это закидываться всем подряд и рейвиться, то, конечно, твое тело и разум рано или поздно устанут. В какой-то момент окажется, что ты преследовал неправильные цели.

 Как твоя команда умудряется годами поддерживать такой высокий уровень?

Мы очень любопытны и постоянно ищем что-то новое; тут ведь даже дело не в нас. Дело в том, что нынешняя культура очень интересна. Сейчас очень много музыки, и на всю не хватает времени. Самое крутое, что мы не боимся рисковать и идти на эксперименты. Допустим, сейчас мы начинаем заниматься классической музыкой. Недавно в Москве был концерт, посвященный 125-летию Сергея Прокофьева, и Boiler Room был медиапартнером этого мероприятия. Вот скоро добавим видео оттуда в наш архив.

 Как ты находишь новых музыкантов?

На мой лейбл приходит много демок, и я слушаю все, что мне присылают. Пускай 99 % из этого совсем хрень. Но это ведь тоже ответственность. Кто-то потратил кучу времени на это демо и ждет моего ответа.

 А что бы ты посоветовал молодым продюсерам, которые хотят найти свою аудиторию?

Шансы очень сильно зависят от того, с кем ты сотрудничаешь и общаешься. В Берлине гораздо проще найти свою аудиторию — просто потому, что здесь сильно развита сцена. По сути необходимо развивать свой талант и прикладывать усилия, чтобы достучаться до людей. Например, сейчас все больше русских продюсеров выпускается на европейских лейблах, потому что они начали активно идти на контакт, высылать свои демо и прочее.

 Ты наверняка в курсе всей ситуации с фестивалем Outline. Что скажешь?

Я ничего не могу сказать о том, допустили ли организаторы какие-то ошибки или нет. Но во всей этой ситуации самое важное — это понять, что электронная музыка несет в себе очень много социальной энергии, и нужно осознавать, что эта энергия — позитивная вещь. Это не оппозиция обществу, наоборот. Те же проблемы, которые я сейчас наблюдаю в России, были и в Англии, и в Америке 25 лет назад. Большинство еще долго не может принять новое социальное явление.

Со стороны (например, в Германии и Англии) на Outline всегда смотрели как на фестиваль с очень хорошей репутацией. Такой фестиваль должен быть в России. Русская культура и авангард всегда очень высоко котировались за границей, поэтому я надеюсь, что государство поймет, что это необходимо развивать. Допустим, фестиваль CTM, который я курирую, получает деньги от государства — там понимают, что благодаря этому фестивалю в Берлин приезжают очень серьезные люди.

 Если бы ты мог позвать на Boiler Room кого угодно, кто бы это был?

Aphex Twin.

 А если из фигур прошлого?

Coil. Без них я был бы другим человеком. Они очень сильно повлияли на меня, можно сказать, вообще сформировали отчасти мою личность.

 Что должно произойти, чтобы Boiler Room прекратил свое существование?

Если мы не будем развиваться вместе с технологиями, вместе с тем, как люди будут потреблять музыку в будущем, то тогда Boiler Room потеряет свою релевантность. Музыка всегда зависела от доступных в разные времена инструментов. Будь то радио или MySpace, ровно в тот момент, когда потеряется связь с актуальной культурой, все и закончится.